Выходные данные: Дорофеева Н. В. Удивление как эмоциональный концепт: Автореф. дис… канд. филол. наук. Волгоград, 2002. 19 с.

Диссертационное исследование посвящено комплексному сопоставительному анализу объективации концепта удивления в русском и английском языках. Тема работы находится на перекрестке важнейших дисциплинарных областей современной лингвистики: эмотиологии, лингвокультурологии, лингвоконцептологии, этнопсихолингвистики - и обращена к рассмотрению вербализованных представлений о внутреннем мире человека как носителя определенной культуры в рамках антропоцентрической парадигмы гуманитарной науки.

Актуальность данного исследования объясняется необходимостью углубленного изучения способов отражения эмоций в языке как элементе целостного этнического самосознания говорящего коллектива в условиях прогрессирующего межкультурного диалога с целью решения многочисленных задач лингвопедагогики.

Представляя собой одну из фундаментальных эмоций, удивление выступает в качестве родовой характеристики homo sapiens, поскольку оно предваряет человеческое познание и стимулирует его развитие. Являясь неотъемлемым компонентом духовной культуры, эмоция удивления, при всей своей универсальности, проявляет в разных языках определенную специфику вербализации, обусловленную присущей говорящим субъективностью интерпретации окружающей действительности, что представляет несомненный интерес для лингвистики.

Нарушение вероятностного прогноза, лежащее в основе удивления, делает перспективным исследование его языковой объективации с точки зрения установления особенностей так называемой "каузальной атрибуции", составляющей основное содержание социальной перцепции этноса (Стефаненко 2000). В связи с этим выявление специфики языковой реализации удивления необходимо для выяснения характера восприятия и интерпретации причинно-следственных связей происходящего, который варьируется в каждом языковом коллективе в зависимости от их соотнесения с локусом контроля.

Эмоция удивления имеет достаточно широкий репертуар разноуровневых средств языковой объективации, которые неоднократно привлекали внимание отечественных и зарубежных лингвистов. В последние десятилетия они анализировались в следующих направлениях:

- изыскивались способы адекватного толкования удивления с помощью метаязыка (Иорданская 1970; Апресян-Апресян 1993; Вежбицкая 1996);
- предпринимались попытки классификации и сопоставления лексических и фразеологических единиц со значением удивления на материале английского, немецкого, польского и английского, русского языков соответственно (Kryk-Kastovsky 1997; Рассказова 1998);
- изучались существительные и глаголы удивления в английском и немецком языках (Коротких 1987; Смагина 1998; Колаян 1999);
- выявлялась специфика текстовой реализации удивления в английском языке (Адамчук 1996);
- описывались просодические и кинесические средства выражения удивления в сценической речи на материале английского языка (Корлыханова 2000);
- удивление интерпретировалось как особый вид субъективной модальности и оценки, средства реализации которых изучались на материале русского, английского и испанского языков (Вольф 1987, 1988; Малышева 1990; Воркачев 1990, 1992) .

Вместе с тем, по нашим данным, комплексный анализ средств объективации удивления до сих пор не проводился, что и предопределило выбор темы диссертации.

Объектом данного сопоставительного исследования является эмоциональный концепт удивления, вербализованный посредством лексических и фразеологических единиц в русском и английском языках.

Предмет исследования составляют универсальные и специфические характеристики языковых средств, реализующих значение удивления.

Цель данной работы состоит в выявлении, классификации, сопоставительном описании лексико-фразеологических средств объективации удивления в русском и английском языках.

В соответствии с поставленной целью выдвигаются следующие задачи:

- создать обобщенный семантический прототип удивления в научном сознании на основе философских и психологических исследований;
- изучить реализацию концепта удивления в одной из сфер бытования - религиозном дискурсе;
- выделить языковые единицы, реализующие в своей семантической структуре значение удивления, и структурировать элементы соответствующего концептуального поля;
- описать базовые семантические, синтагматические и этимологические признаки ядерных элементов в обоих языках;
- установить характер отношения удивления с другими абстрактными концептами;
- определить ассоциативные связи концепта удивления;
- выявить специфику внешнего выражения удивления в исследуемых лингвокультурах;
- провести сопоставительную интерпретацию русских и английских паремий, объективирующих удивление.

Цель и задачи настоящей работы определили выбор следующих методов анализа:

дискурсный анализ, раскрывающий содержание концепта в научном и религиозном сознании;
полевой метод, являющийся базовым для системного представления лексических единиц общего семантического пространства;
дефиниционно-компонентный анализ, используемый для синхронного описания ядерных элементов концептуального поля удивления;
этимологический анализ, применяемый с целью изучения концепта в диахронии, установления механизма его формирования;
контекстуальный анализ, позволяющий выявить специфику функционирования языковых средств в тексте;
интерпретативный анализ, устанавливающий характер преломления концепта в языковом сознании на основе различных средств его реализации;
сопоставительный метод, определяющий сходство и различие в концептуальных полях удивления русского и английского языков.

Материалом исследования явились тексты художественной и публицистической прозы русскоязычных и англоязычных авторов ХХ века, а также переводы Нового Завета. Корпус сплошной выборки составил около 10000 примеров. Источником языкового материала послужили толковые, ассоциативные, этимологические, фразеологические, паремиологические словари, привлекались тексты религиозного и научного характера.

В качестве методологической основы исследования следует рассматривать базовые положения лингвистики эмоций (В. И. Шаховский, Н. А. Красавский, А. А. Камалова и др.), концепции "языковой картины мира" и "языкового сознания" (Г. В. Колшанский, Ю. Д. Апресян, Е. С. Кубрякова, В. Н. Телия, С. Е. Никитина), лингвокультурологической концептологии (Д. С. Лихачев, Ю. С. Степанов, С. Х. Ляпин, В. И. Карасик, В. И. Шаховский, Н. А. Красавский, С. Г. Воркачев и др.), теорий поля (Ю. Н. Караулов, Г. Н. Скляревская и субъективной модальности (Е. М. Вольф, С. Г. Воркачев и др.).

Научная новизна работы заключается в применении концептологического и полевого подходов к рассмотрению объективации удивления в языке, установлении базовой смысловой структуры, синтагматических связей, переводческих эквивалентов и этимологического значения его номинантов; в определении лексических, метафорических и фразеологических средств вербального выражения удивления; выявлении единиц, описывающих его внешнее проявление; изучении специфики паремиологической интерпретации удивления в русском и английском языках; исследовании дискурсной реализации концепта.

Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в развитии основных положений лингвистической эмотиологии, лингвокультурологии и теории поля применительно к концепту удивления в русском и английском языках.

Практическая ценность данной работы заключается в возможности применения выводов и материалов исследования в теории и практике перевода, при подготовке лекционных и практических занятий по общему и сопоставительному языкознанию, лексикологии, стилистике; при разработке тематики дипломных и курсовых работ, магистерских диссертаций; при обучении межкультурной коммуникации. Материалы исследования активно используются автором в процессе преподавания курса "Лексикология современного английского языка" для слушателей дополнительной квалификации "Переводчик в сфере профессиональной коммуникации". Полученные результаты также могут послужить основой к составлению двуязычного эмотивного словаря удивления.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Удивление является эмоциональным концептом, представляющим собой ментальную единицу, которая отражает многовековой опыт интроспекции языкового коллектива в виде универсальных и культороспецифических представлений о данной эмоции.
2. Универсальные признаки удивления проявляются при реализации в научном и религиозном дискурсах, раскрывающих его мировоззренческие, ценностные и практические аспекты.
3. Разнообразные средства языковой объективации могут быть классифицированы и сгруппированы по четырем полям: денотативному, метафорическому, кинесическому и интерпретационному.
4. Общими для русского и английского языков являются:
а) отражение диффузного характера удивления и его связи с другими эмоциями, а также с понятиями странности, непонятности и неожиданности;
б) направления ассоциативных отношений удивления;
в) структура кинесических и интерпретационных полей.
5. Этноспецифичность удивления в исследуемых языках проявляется в различном количестве ядерных номинантов, их значении и внутренней форме, в особенностях отношений удивления с другими эмоциями и абстрактными понятиями, в определенной специфике метафорического осмысления, в количественном превосходстве и качественном содержании русских кинесических и пареомиологических средств реализации, что в своей совокупности указывает на более пассивный и эмоциональный характер восприятия и удивления в русской лингвокультуре, по сравнению с английской.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования были изложены на научном аспирантском семинаре "Проблемы лингвоконцептологии" (Краснодар, КубГТУ), на заседаниях кафедры научно-технического перевода КубГТУ (Краснодар), на международных конференциях: "Проблемы современной лексикографии" (Харьков, ХЛО, май 1999), "Перевод: язык и культура" (Воронеж, ВГУ, апрель 2000), "Язык в мире и мир в языке" (Краснодар, КубГУ, апрель 2001), "Global English for Global Understanding" (Москва, МГУ, май 2001), а также на международном симпозиуме молодых ученых "Лингвистическая панорама рубежа веков" (Волгоград, ВГПУ, май 2000), на Второй Международной школе-семинаре по когнитивной лингвистике (Тамбов, ТПУ, сентябрь 2000), на Всероссийской научно-методической конференции "Языковые и культурные контакты различных народов" (Пенза, ПГПУ, ПДЗ, июнь 1999, июнь 2000, июнь 2001), на Всероссийской научно-практической конференции "Инновационные процессы в высшей школе" (Краснодар, КубГТУ, октябрь 1999, сентябрь 2000, сентябрь 2001), на региональной научно-практической конференции молодых ученых "Развитие социально-культурной сферы Северо-Кавказского региона" (Краснодар, КГУКИ, июнь 2000).

Структура работы определяется ее исследовательскими задачами. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения и библиографического списка.

Содержание работы

Во Введении обосновывается актуальность выбора темы исследования, определяются его объект, предмет, цель и конкретные задачи, научная новизна, теоретическая и практическая значимость, перечисляются методы анализа.

В Главе 1 - "Эмоциональный концепт удивления и подходы к его изучению" - излагаются основные теоретические и методологические положения, на которые опирается автор диссертации.

В главе раскрывается сущность эмотиологии как лингвистической дисциплины, вводятся и определяются понятия "языковое сознание" (ЯС) и "эмоциональный концепт" (ЭК), описываются способы вербализации эмоций, обосновывается выбор методов исследования ЭК вообще и удивления в частности.

Наметившееся в последние десятилетия изменение парадигмы гуманитарного знания в сторону антропоцентризма ознаменовалось формированием на стыке существующих наук новых исследовательских областей, направленных на изучение человека в его многообразии взаимоотношений с окружающим миром. Одним из результатов такой антропоцентрической переориентации явилось образование эмотиологии, изучающей отражение эмоциональных состояний в языке.

Наличие концептуального каркаса эмоций и связанная с ним возможность представления через весь языковой и экстраязыковой видовой контекст (Шаховский 2001) позволило эмотиологам разработать новую область лингвистического анализа - концептологию эмоций, направленную на выявление специфики их освоения и материализации в ЯС.

Обобщение точек зрения на понятия "сознание" (Рейковский 1979), "картина мира" (Постовалова 1988, Колшанский 1990, Петренко-Митина 1997), "менталитет" (Стефаненко 2000, Сухарев-Сухарев 2000, Попова-Стернин 2001), "языковая картина мира" (Серебренников 1988, Телия 1988, Кубрякова 1999, Рахилина 2000), "языковая личность" (Богин 1986, Караулов 1987, Сухих-Зеленская 1997, Воркачев 2001), "языковое сознание" (Никитина 1993, Алефиренко 2000, Зубкова 2001) дает возможность представить ЯС как отраженный в языке этноспецифический способ интерпретации мира, присущий тому или иному лингвокультурному сообществу.

Антропологическая ориентация современной лингвистики, приводящая к исследованиям, реализуемым на стыке её с другими дисциплинами (Костомаров-Бурвикова 2001), предопределяет междисциплинарный статус категории концепта, используемой в двух новых парадигмах: лингвокогнитологии и лингвокультурологии.

Представители первого направления (Е. С. Кубрякова, Н. А. Болдырев, И. А. Стернин, А. П. Бабушкин, и др.) интерпретируют концепт как единицу оперативного сознания (Кубрякова 1988), выступающую как целостное, нерасчлененное отражение факта действительности. Образуясь в процессе мысленного конструирования (концептуализации) предметов и явлений окружающего мира, концепты отражают содержание полученных знаний, опыта, результатов всей деятельности человека и результаты познания им окружающего мира в виде определенных единиц, "квантов" знания (Болдырев 2000).

Представители второго, культурологического, направления (А. Вежбицкая, Н. Д. Арутюнова, Д. С. Лихачев, Ю. С. Степанов, Л. О. Чернейко, С. Х. Ляпин, В. И. Карасик, В. И. Шаховский, С. Г. Воркачев и др.) рассматривают концепт как ментальное образование, отмеченное в той или иной степени этносемантической спецификой.

Обобщение их точек зрения и толкований концепта в эмотиологии позволяет представить ЭК как ментальную единицу высокой степени абстракции, выполняющую функцию метапсихической регуляции и отражающую в ЯС многовековой опыт интроспекции этноса в виде общеуниверсальных и культурноспецифических представлений об эмоциональных переживаниях.

Концепты эмоций имеют различный характер вербализации: они могут называться, описываться и выражаться посредством языковых знаков.

Этноспецифичность удивления как всякого ЭК вызывает необходимость сопоставления особенностей его реализации в разных ЯС, в данном случае - русском и английском.

Рассмотрение удивления в качестве оператора адмиративной оценки (Воркачев 1992), объективирующейся с помощью разноуровневых языковых средств (адмиративов), позволяет представить отражение удивления в ЯС в виде полевой структуры.

Концепт удивления является семантической основой для денотативного, метафорического и кинесического полей, внутренняя организация которых определяется семантическими отношениями удивления с другими понятиями и создаёт базу для развития итерпретационного поля.

В Главе 2 - "Удивление в научном и религиозном сознании" исследуется специфика реализации удивления в научном и религиозном типах дискурса. С точки зрения методологии, исследование концептов целесообразно начинать с областей их бытования, представляющих собой типы сознания, в которых эти концепты объективируются (Воркачев 2002). Для удивления таковыми являются обыденное/языковое сознание и сознание специальное - научное и религиозное. Две последние области бытования концепта удивления отражаются в соответствующих типах дискурса, в свою очередь являющихся разновидностями "сложного коммуникативного явления, включающего, кроме текста, еще и экстралингвистические факторы (знания о мире, мнения, установки, цели адресанта), необходимые для понимания текста" (Караулов-Петров 1989). Имена концептов принадлежат языку философии, в котором они наполняются конкретным семантическим содержанием, благодаря функционированию в рамках определенной теории. В отличие от собственно языковых, философские и научные представления, систематизированные в рамках различных концепций, являются универсальными, более точными и детальными, что вызывает необходимость их экспликации с целью наиболее полного постижения природы и сущности ЭК.

В результате исследования реализации удивления в философских и психологических текстах (работы Платона, Аристотеля, Ф. Бэкона, Н. Кузанского, Р. Декарта, Т. Гоббса, Э. Б. Кондильяка, И. Канта, В. Г. Гегеля, А. Шопенгауэра, М. Хайдеггера, Э. Шредингера, П. Флоренского, М. М. Мамардашвили, С. Л. Катречко, П. Я. Якобсона, И. А. Васильева, К. Изарда, А. Н. Лука, В. С. Таранова и др.), был создан обобщенный семантический прототип данной эмоции, в котором нашли отражение её следующие признаки: а) основополагающая роль в процессе познания; б) наличие различных степеней интенсивности; в) неопределенность и кратковременность; г) склонность человека к положительной оценке удивления при его общем нейтральном характере; д) участие в процессе адаптации нервной системы к новой ситуации; е) возможность использоваться в качестве средства манипулятивного воздействия.

Изучение удивления в религиозном сознании позволяет выявить характер его связи с ключевым концептом - верой в Бога, а также специфику отношения религиозного субъекта к данной эмоции, просматриваемого через призму соблюдения Божьих заповедей.

В результате анализа концепта в религиозном дискурсе (тексты Нового Завета, творений Святых Отцов, молитв, псалмов и т. п.) было установлено, что в отражаемом им типе сознания различаются:

а) удивление-благоговение, являющееся источником веры и Богопознания;
б) удивление-сомнение, выступающее признаком греховного неверия;
в) удивление-возмущение, вызывающее осуждение в связи с отсутствием смирения;
г) удивление-обольщение, способно привести человека к роковому заблуждению и вечной погибели.

Глава 3 - "Удивление в языковом сознании" - представляет систему средств реализации удивления в языковом сознании в виде концептуальных полей - денотативного, метафорического, кинесического и интерпретационного. В разделе 1 рассматривается денотативное поле удивления, определяются лексикографические, контекстуальные, транслатологические характеристики ядерных элементов и описывается структура периферии.

Денотативное поле является обширным семантическим образованием с нечетким, диффузным ядром, представленным в русском и английском языках соответственно частеречными и словообразовательными вариантами членов синонимических рядов удивление :: изумление и surprise :: wonder :: amazement :: astonishment.

Дефиниционный анализ показывает, что номинанты удивление и изумление являются одинаковыми по содержанию, т.е. по природе каузаторов, но различными по степени интенсивности: русским ЯС удивление семантизируется как эмоциональное состояние, вызываемое странностью/необычностью, непонятностью и неожиданностью, а изумление представляется как крайняя или высокая степень удивления. Английские ядерные элементы surprise, wonder, amazement, astonishment отличаются по степени интенсивности, по природе каузаторов и выражаемой оценке. Surprise семантизируется как наименее интенсивное эмоциональное переживание, вызываемое преимущественно неожиданностью, а wonder - как эмоция, причиной которой, помимо неожиданности, являются непонятность, странность и значительная степень проявления положительных качеств объекта. Эти же каузаторы приписываются и состояниям amazement, astonishment, превышающим surprise и wonder по интенсивности и различающимся по характеру сопутствующих чувств и изменений во внутреннем мире адмирата (субъекта удивления). В случае amazement он испытывает замешательство, недоумение и растерянность, а переживание самого интенсивного из всего ряда состояния astonishment сопровождается, как правило, кратковременным прекращением работы сознания и характерными двигательными реакциями.

Сопоставление семантического содержания ядерных адмиративов на материале словарных дефиниций позволяет выявить частичную эквивалентность английских существительных surprise/wonder/amazement/asto-nishment по отношению к русским лексемам удивление/изумление, отличающимся по смысловому объему: степени интенсивности, спектру каузаторов, выражаемой оценке и сопутствующим чувствам.

Частичная эквивалентность русских лексем удивление/изумление по отношению к английским surprise/wonder/amazement/astonishment проявляется не только на уровне словарных толкований, но и на уровне текста, о чем свидетельствует проведенный сопоставительный анализ эквивалентов русских номинантов удивления на материале параллельных переводов на русский и английский языки текстов Нового завета. В результате было установлено, что наиболее частотными переводческими вариантами явились соответствия удивление - wonder, удивление - amazement, изумление - amazement и изумление - astonishment. Обращает на себя внимание и тот факт, что английским номинантам amazement и wonder соответствует русская лексема ужас, что, по-видимому, свидетельствует о наличии более тесных семантических связей концептов удивления и страха в русской лингвокультуре по сравнению с английской, что выражается в склонности русского адмирата к негативному восприятию удивления высокой степени интенсивности.

В процессе исследования синтагматических связей номинантов удивления были обнаружены дополнительные содержательные аспекты данного концепта, позволяющие более детально представить его внутреннюю смысловую структуру и специфику языковой реализации.

Так, общими для исследуемых языков явились способность ядерных адмиративов раскрывать в неметафорических контекстах дополнительные параметры удивления - причину, характер возникновения, длительность, интенсивность, сочетание с другими чувствами, вербальное/невербальное выражение, физиологические реакции, нормы внешней манифестации, а также свойство подвергаться семантическим модификациям.

Лексический ярус периферии денотативных полей удивления русского и английского языков делится на сектора, образованные единицами, реализующими следующие значения: 1) других эмоций недоумение, неверие, смущение, интересный, встревожиться, возмущение, ужас, восхищение, perplexity, incredulity, bewilderment, to alarm, indignation, horror, admiration и т. п.; 2) каузаторов удивления - странный, необычный, непонятный, необъяснимый, неожиданный, внезапный, strange, unusual, incomprehensible, inexplicable, unexpected, sudden и пр.

Фразеологический ярус рассматриваемых секторов денотативного поля формируется в обоих языках с помощью устойчивых словосочетаний и предложений, либо образованных от номинантов других эмоций и каузаторов, либо выражающих их значения К моему/нашему недоумению, Интересно(!), Тихий Ужас!, Невероятно Странное дело(!), Парадокс, Представляете!, Подумать только!, Нежданно-негаданно, Кто бы мог подумать/предположить/предсказать/предвидеть, To my/our bewilderment, Interestingly enough, Horrors!, Impossible!, Strangely/oddly/Paradoxically enough, (Just) Imagine/Fancy!, (Just/only) Think!, All of a sudden, Who would/could have thought it? и т. п.

Сопоставление секторов адмиративов, реализующих значения других эмоций, указывает на наличие более тесной связи удивления и страха в русском языке, а удивления и восхищения - в английском.

Сопоставительный анализ содержания секторов странности, непонятности и неожиданности позволяет выявить общеуниверсальные и культуроспецифические понятийные характеристики удивления в аспекте его отношения к каузаторам.

Так, в обеих лингвокультурах данная эмоция связана со следующими понятиями:

а) различными видами странности, варьируемой по характеру и степени несоответствия нормативным представлениям о мире и поведении людей;
б) непонятностью, выражающейся в когнитивном диссонансе и неспособности адмирата к осмыслению и вербализации адмиранта (объекта удивления);
в) неожиданностью, воспринимаемой адмиратом как нарушение естественного хода вещей и стремительное изменение динамики событий.

Специфичными для английского языка следует считать положительную оценку странности-старомодности, отрицательную оценку странности, вызывающей у субъекта страх, выделение странности как ненормального сексуального поведения, более тесную связь странного и смешного, а также акцентирование происходящего сверх ожидания.

Русскому ЯС присуща более высокая степень номинативной дробности (Попова-Стернин 2001) денотативной сферы неожиданности, проявляющаяся в вербализации такого её аспекта, как нарушение причинно-следственных связей, а также в наличии большего количество предикатов ожидания, что, в свою очередь, указывает на особую чувствительность языковой личности (ЯЛ) к обманутому вероятностному прогнозу.

К периферии денотативного поля относятся и первичные междометия, актуализирующие, как правило, значения нескольких эмоций, включая удивление - Ай, Ах, Ого, Ого-го, Ой, Ой-ляля, Ох, Ха, Фью, Тю, Ба, Фу-ты; Agh, Ah, Aiee, Oh, Oh-lala, Oho, Ha, Ha-ha, Heh, Heigh-Ho, Ho, Huh, Hump, Whoo, Whoope, Wow, Pah, Bah, Faugh.

Проведенный анализ денотативного поля удивления показывает его диффузный характер, проявляемый как в области ядра, так и на периферии. Семантическая связь удивления с другими понятиями имеет в каждом из исследуемых языков свою специфику, что говорит о присущей им концептуальной асимметрии.

Так, общим по значимости для русской и английской лингвокультур явился такой аспект удивления, как когнитивное напряжение, вербализованный с помощью лексем изумление, amazement и astonishment. Все они называют удивление высокой степени интенсивности, однако если в русском ЯС оно концептуализируется в образе потери рассудка, то для английского языка характерны более активные метафоры лабиринта и громового оглушения.

Специфичным для русского человека явилось ощущение неспособности управлять положением дел в мире и зависимости всего происходящего от воли высшей силы, что отражает сакральный характер этимологической основы существительного удивление.

При создании номинанта surprise английским ЯС были акцентированы неожиданность ситуации и неподготовленность к ней субъекта, а также связанная с ними возможность использовать удивление в качестве средства манипулятивного воздействия.

Ассоциация номинанта wonder с атрибутами магического обряда показывает, что при её вербализации английская ЯЛ выделила и положительно оценила такой его аспект, как способность самой вступать в конкретный физический контакт с окружающим миром и активно преобразовывать его с помощью новых знаний и возможностей.

Проведенное сопоставление исторической семантики русских и английских ядерных адмиративов указывает на более предметный, агентивный и индивидуалистский характер английского ЯС, создавшего наименования исследуемого концепта путем его сопоставления с реальными, физически воспринимаемыми объектами и явлениями (атака, ритуальные инструменты, лабиринт, удар грома), в отличие от русского, которое уподобило удивление абстрактной сакральной сущности, а изумление - психическому нарушению.

Этноспецифичность удивления усматривается не только в различном количестве, семантическом содержании и внутренней форме его ядерных номинантов, но также в особенностях их метафорической сочетаемости, позволяющей выявить черты сходства и различия в ассоциативных механизмах исследуемых ЯС. Первые заключаются в функционировании натурморфной и антропоморфной метафор, а вторые - в основном в более динамичном и активном характере последней в английской лингвокультуре.

Русские и английские метафорические поля формируются на базе денотативных и в целом повторяют их структуру. Периферия метафорического поля формируется посредством адмиративов, в значении которых происходит уподобление абстрактного концепта удивления конкретным объектам окружающего мира.

В лексическом ярусе данного поля ближе всего к ядру расположены те элементы, которые актуализируют в своей семантической структуре базовые метафорические модели, характерные для номинантов удивления - диво/ный/о - дивить(ся), чудо/ный/о - чудить(ся) - чудеса/ный/о - чудотворный/о/ец - чудодейственный, обалдеть - обалдение, to creep on, to catch, marvel/ous, miracle/ulous, mixed up, to confound, to stun, thunderstuck и т. п. Чуть подальше от ядра находятся единицы, в которых удивление уподобляется соматическим состояниям: ошеломить, поразить, оторопеть, онеметь, a crusher, gobstruck, to freeze, to dumbfound и пр.

К лексическому ярусу периферии рассматриваемого поля также относятся этимоны номинантов других эмоций, а также метафорические средства, выражающие значения каузаторов (сказочный, дикий, запутанный, непостижимый, обрушиться, нагрянуть, fairy-tale, wild, unfathomable, mind-blowing, to pop in/out и т. п.).

Фразеологический ярус данного метафорического поля образуют обороты, содержащие описанные выше лексемы или слова, реализующие их значения.

Так, к ядерному элементу удивление в этом ярусе примыкают фразеологизмы, актуализирующие положительную оценку ассоциативной связи концепта с действием потусторонней силы - Диву даваться, Творить чудеса, Каким-то чудом; Диво дивное, чудо чудное!; Чудеса, да и только!; Чудеса в решете!, О чудо!, Волшебство!, Как по волшебству, Как по мановению волшебной палочки, Как по щучьему велению, Мистика! и пр.

Значение этимона номинанта изумление воспроизводят следующие эмотивы: Я чуть с ума не сошел, С ума сойти!, Одуреть!, Обалдеть!, Ума помраченье!, Ум за разум заходит и т. п.

Значения этимонов английских ядерных номинантов передают фразеологизмы, содержащие следующие метафорические модели:

б) действие потусторонней силы - For a wonder/a marvel, To work/do wonders/marvels, To perform miracles, What a wonder/marvel/miracle!, As if by magic, As if by the touch of the magic wand и т. п.
в) ощущение нарушения нормального расположения - At a loss, I can't gather/make head or tail of it;
г) громовое оглушение - To be like a thunderbolt, A bolt from the blue, As if struck by lightning, A clap of thunder.

Во фразеологический ярус метафорического полей удивления обоих языков входят следующие элементы: а) соматические адмиративы - Как обухом по голове, Как снег/кирпич на голову, It hit me like a ton of bricks, It knocked me for a loop/sideways/for six и т. п.; б) единицы со значением каузаторов: Ты бредишь!, Ты белены объелся?, В голове не укладывается!, Ума не приложу!, Впечатление/Эффект разорвавшейся бомбы, Как гром среди ясного неба, Аre you seeing/hearing things, Have you been eating soap?, It beats me, It's beyond me, To come/be as a bombshell, Out of the blue sky и т. п.; в) метафоризованные вокативные междометия: Господи!, Мать честная!, Батюшки светы!, (Oh/My) God!, Holy Mother!/Virgin!, Godfathers! и пр.

Проведенный анализ содержания метафорических полей удивления в русском и английском языках показал ярко выраженную неоднородность образов, участвующих в концептуализации данной эмоции, что объясняется наличием у неё богатых ассоциативных связей (предопределенных диффузным характером) с разнообразными объектами окружающей действительности и тем самым свидетельствует о неисчерпаемом креативном потенциале исследуемых ЯС. При общности форм и путей метафоризации удивления в русской и английской лингвокультурах наблюдаются определённые расхождения в образном постижении эмоциональных явлений, касающиеся следующих аспектов:

1) способов реализации, что обусловлено различной структурной членимостью двух языков;
2) иерархии расположения метафорических моделей, что связано с неодинаковой семантической плотностью ядра русского и английского полей удивления;
3) направлений ассоциаций, предопределенных как специфическим характером социально-исторической и религиозной аккультурации людей в разных этносах, так и их психологическими особенностями.

Последние особенно ярко проявились при функционировании следующих групп образов: а) религиозных, что показало более трепетное отношение к ним русской ЯЛ; б) соматических, что позволило сделать заключение о более активном поведении английской ЯЛ в момент переживания удивления; в) акустических, количественное превосходство которых в английском языке явилось признаком аудиального и, по-видимому, более динамичного типа восприятия его носителей.

Раздел 3 посвящен сопоставительному описанию русских и английских языковых единиц, описывающих внешнее выражение удивления и образующих его кинесические поля.

По органу произведения адмиративные кинемы можно разделить на пять групп:

1) мимические (лицо) - делать большие/круглые глаза, открыть/раскрыть/растянуть/разинуть рот/варежку, челюсть отвалилась, лицо вытянулось, big/round-eyed, to open one's mouth - open-mouthed, one's face fell и пр.;
2) кранеальные (голова) - качать/трясти/мотать головой, наклонять голову набок/вбок/к плечу, оглянуться to shake one's head, to turn round и пр.;
3) мануальные (рука) - пожать плечами, вскидывать/воздевать руки, to shrug one's shoulders, to throw up one's hands и пр.;
4) корпоральные (тело) - вздрогнуть, отстраниться, отшатнуться, to start, to jump/start back и пр.;
5) фонационные (звукопроизводящие органы) - ахнуть, воскликнуть, вскрикнуть, to exclaim, to ejaculate, to cry и пр.

Сопоставление дескриптивных адмиративов показало, помимо общего сходства, более открытый характер кинесического проявления удивления в русской лингвокультуре, связанный с её богатым эмоциогенным потенциалом. Значительное количественное превосходство языковых единиц, описывающих внешнюю манифестацию удивления в русском языке, а также более разнообразный репертуар мимических, кранеальных, мануальных, корпоральных и звуковых проявлений свидетельствует о большей степени кинетичности русской лингвокультуры, нормы которой поощряют более выразительное и "эксгибиционистское" эмоциональное поведение (Вежбицкая 1999) по сравнению с английской, особенно британской.

Раздел 4 содержит сопоставительный анализ паремических представлений об исследуемом концепте.

Общими для русского и английского ЯС являются представление о когнитивной природе удивления и предписание не испытывать его (Кто домовины не видывал, тому и корыто в диво; Wonder is the daughter of ignorance, Ничему не удивляйся, Wonder at nothing).

При этом если в русских паремиях выделяются такие специфические признаки, как зависимость удивления от степени осведомленности и материального благополучия субъекта, восприятие его окружающими, мимическое и соматическое проявление, предписание о регуляции эмоционального поведения и этическая оценка удивления (Соколу лес не в диво, Сытый ничему не дивуется; Удивленью мера, рта не разевай; Радость ширит лицо, а удивление пялит вдоль; Такие чудеса, что дыбом волоса; Другим дивились, а сами на льду обломились), то в английских - ее кратковременность и неоднократность (Wonder lasts but nine days, Wonder lasts but nine days and then the puppy's eyes are open, Novelty wears off, He that is surprised with the first frost feels it all the winter after).

В обеих лингвокультурах наблюдается диалектичность восприятия адмиранта и рассмотрение в качестве него Господа Бога, возможности неожиданных встреч и совпадений, сочетания противоречивых элементов, внезапной смерти, безнаказанности плохих поступков, существующих мoральных тенденций и неожиданного обогащения или приобретения.

Адмиранты, фигурирующие в русских паремиях, показывают калейдоскопичность мышления, а также архетипические психологические свойства представителей данной лингвокультуры - склонность к морализации, неспособность к долгосрочному планированию и т. п. (Не дивят драчуны, удивляют зрители; Думал постричься, а довелось жениться; Неожиданно в лес пошел, неожиданно топорище вырубил и пр.).

Зафиксированные паремически английские объекты удивления указывают на стремление ЯЛ к обогащению (как материальному, так и духовному), особое внимание к течению времени и потребность к активному образу жизни в любом возрасте (Wise man is a great wonder, Time works wonders, Old age is a great surprise, Old age comes creeping upon one unnoticed).

В пословицах и поговорках, семантически отрицающих удивление, проявляется зависимость русского мышления от существующих стереотипов (Не дивля Богородица, коли сын Христос; И мы видали, как бояре мед едали; Тому не дивись, что пьяные подрались/свалились; Эка невидаль, что каша естся и т. п.), в то время как английская ЯЛ демонстрирует своё разумное начало, заключающееся в склонности к выведению логических следствий (No marvel if/that the imps follow when the devil goes before).

На фоне общих для обеих лингвокультур диалектичности восприятия возможных миров и стремления к верификации в русских паремических представлениях отражается мифологичность сознания, а в английских - рациональность (Бывают, что свиньи летают; Бывает, что курица петухом поет; Бывает, что свинья гуся съедает; Бывает, что вошь кашляет; Pigs might fly but they are unlikely birds, Pigs may whistle but they have an ill mouth for it, If pigs could fly we would shoot for bacon ).

При признании необходимости неожиданности и невозможности её предсказать, связанной с промыслом Господа, английская ЯЛ воспринимает её активней и оптимистичней, чем русская.

В Заключении подводятся итоги проведенных наблюдений и делается вывод о принадлежности удивления к культурным концептам, которая проявляется как в различном количестве и семантическом содержании средств его объективации в разных языках, так и в специфике их дискурсивной активности, особенностях внутренней формы, метафорической и паремиологической интерпретации. В вербализации удивления ярко проявляется определенная специфика каузальной атрибуции. Так, представители русской лингвокультуры склонны к приписыванию обстоятельств, вызывающих удивление, неконтролируемой и нестабильной причине, что обусловливает пассивное отношение к нему и вместе с тем высокую степень чувствительности. В английской лингвокультуре удивление воспринимается более рационально и часто выступает как сила, побуждающая субъекта к действиям в неожиданной ситуации с целью ее изменения в свою пользу.

В заключении также намечаются пути и перспективы дальнейших исследований.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Концепт удивления в лексикографическом аспекте. // Вестник Международного славянского университета. Том 2. № 4. - Харьков: Международный славянский ун-т, 1999. - С. 12-13.
2. Homo Admirans: к проблеме этносемантики удивления. // Языковые и культурные контакты различных народов. / Материалы Всероссийской научно-методической конференции. - Пенза: Пензенский гос. педагог. ун-т, Приволжский Дом знаний, 1999. - С. 39-41.
3. Семантизация средств выражения удивления. // Инновационные процессы в высшей школе. / Материалы V Всероссийской научно-практической конференции: В 2-х ч. Ч. 2. - Краснодар: Кубан. гос. технол. ун-т, 1999. - С. 113.
4. Вдруг vs suddenly: различная семантическая интерпретация действительности как проблема перевода. // Перевод: язык и культура. / Материалы Междунар. науч. конференции. - Воронеж: ЦЧКИ, 2000 г. - С. 35-36.
5. Междометная реализация удивления в русском и английском языках: опыт культурно-сопоставительного исследования. // Лингвистические парадигмы: традиции и новации. / Материалы Междунар. симпозиума молодых ученых "Лингвистическая панорама рубежа веков". - Волгоград: Перемена, 2000. - С. 166-170 (в соавторстве).
6. Паремиологическая реализация адмиративной оценки // Языковые и культурные контакты различных народов. / Материалы Всероссийской научно-методической конференции. - Пенза: Пензенский гос. педагог. ун-т, Приволжский Дом знаний, 2000. - С. 80-83.
7. Адмиративная оценка и концептуальное поле удивления в русском языке. // Когнитивная семантика. / Материалы Второй Междунар. шк.-семинара по когнитив. лингвистике: В 2-х ч. Ч. 2. - Тамбов: Изд-во ТГУ, 2000. - С. 52-54 (в соавторстве).
8. Discipulus admirans: удивление в психотехнологии обучения иностранному языку. // Инновационные процессы в высшей школе. / Материалы VI Всероссийской научно-практической конференции. - Краснодар: Кубан. гос. технол. ун-т, 2000. - С. 137.
9. Адмиративная оценка и концептуальная метафора. // Язык в мире и мир в языке. / Материалы Междунар. науч. конференции. - Краснодар: Кубан. гос. ун-т, 2001.- С. 131-133.
10. Этимологический анализ эмоциональной концептосферы. // Языковые и культурные контакты различных народов. / Материалы Всероссийской научно-методической конференции: В 2-х ч. Ч. 1. - Пенза: Пензенский гос. педагог. ун-т, Приволжский Дом знаний, 2001. - С. 80-82.
11. Интеллектуальные эмоции в обучении межкультурной коммуникации: удивление. // Инновационные процессы в высшей школе. / Материалы VII Всероссийской научно-практической конференции. - Краснодар: Кубан. гос. технол. ун-т, 2001. - C. 235 (в соавторстве).